Неточные совпадения
Хотя поток времени унес далеко счастливые дни моей юности, когда имел я счастие быть вашим однокашником, и фортуна
поставила вас, достойно возвыся,
на слишком высокую, сравнительно со мной, ступень мирских почестей, но, питая полную уверенность в неизменность вашу во всех благородных чувствованиях и зная вашу полезную, доказанную многими опытами любовь к успехам русской литературы, беру
на себя смелость представить
на ваш образованный суд сочинение в повествовательном роде одного молодого человека, воспитанника Московского университета и моего преемника по
службе, который желал бы поместить свой труд в одном из петербургских периодических изданий.
— А знаешь ли, — продолжал строго царевич, — что таким князьям, как ты, высокие хоромы
на площади
ставят и что ты сам своего зипуна не стоишь? Не сослужи ты мне
службы сегодня, я велел бы тем ратникам всех вас перехватать да к Слободе привести. Но ради сегодняшнего дела я твое прежнее воровство
на милость кладу и батюшке-царю за тебя слово замолвлю, коли ты ему повинную принесешь!
При первом повелении правительства о наряде одного или нескольких полков делается раскладка:
на сколько человек, считающихся в
службе, приходит
поставить одного вооруженного, и потом каждый таковой участок общими силами нанимает одного казака с тем, чтобы он сам себя и обмундировал и вооружил.
Другое он говорил:"к чему служить в какой бы то ни было
службе? Мало ли в России этих баранов-мужиков? Ну, пусть несут свои головы
на смерть, пусть роются в бумагах и обливаются чернилами. Но наследникам богатых имений это предосудительно! Как
ставить себя
на одной доске с простолюдином, с ничтожным от бедности дворянином? Ему предстоят высшие чины, значительные должности. Несведущ будет в делах? возьми бедного, знающего все, плати ему деньги, а сам получай награды без всякого беспокойства".
После
службы батюшка к себе мельника позвал, чаем напоил, да и графинчик с травником
на стол
поставили полный, а со стола убрали пустой. После этого месяц стоял уже высоко над полями и заглядывал в маленькую, но быструю речку Каменку, когда мельник вышел из поповского дома и пошел по селу, к себе
на мельницу.
К светлой заутрене в ярко освещенную моленную Патапа Максимыча столько набралось народа, сколь можно было поместиться в ней. Не кручинилась Аксинья Захаровна, что свибловский поп накроет их
на тайной
службе… Пантелей караульных по задворкам не
ставил… В великую ночь Воскресенья Христова всяк человек
на молитве… Придет ли
на ум кому мстить в такие часы какому ни есть лютому недругу?..
И с той поры, как ни случится, бывало, Патапу Максимычу встретиться с попом Сушилой, тотчас от него отворотится и даже начнет отплевываться, а Сушило каждый раз вслед ему крикнет, бывало: «Праздник такой-то
на дворе, гостей жди: с понятыми приеду, накрою
на службе в моленной…» И про эти угрозы от людей стороной узнавала Аксинья Захаровна и каждый раз, как в моленную люди сойдутся, строго-настрого наказывала старику Пантелею
ставить на задах усадьбы караульных, чтоб неверный поп в самом деле
службу врасплох не накрыл.
—
Служба крайне тяжелая! — повторил он и снова замолчал. — В газетах пишут: «д-р Петров был пьян». Верно, я был пьян, и это очень нехорошо. Все вправе возмущаться. Но сами-то они, — ведь девяносто девять из них
на сто весьма не прочь выпить, не раз бывают пьяны и в вину этого себе не
ставят. Они только не могут понять, что другому человеку ни одна минута его жизни не отдана в его полное распоряжение… А это, брат, ох, как тяжело, — не дай бог никому!..
— Экая досада! — вскричал Андрей Александрыч, садясь
на диван в передней горнице. — А я было к нему за делом. Как-то раз батюшка говорил мне, что у вас и домик и надворные
службы обветшали, и я обещал ему сделать поправки. А теперь хочу нанимать плотников, теплицы поправить надо, застольную, а скотный двор заново
поставить. Так я было и пришел с конторщиком осмотреть, какие поправки нужно сделать у вас, чтоб заодно плотников-то рядить.
Давал богам деньги под проценты, плясал в салонах «кадрель» и пил по девяти самоваров в день; имел медаль за
службу в благотворительных учреждениях, куда
поставлял бесплатно дрова, наживая при этом «рупь
на рупь»; любил Москву, где держал кабак, ел в балаганах голубей и издавал благонамеренно-ерническую газету.
Помню и более житейский мотив такой усиленной писательской работы. Я решил бесповоротно быть профессиональным литератором. О
службе я не думал, а хотел приобрести в Петербурге кандидатскую степень и устроить свою жизнь —
на первых же порах не надеясь ни
на что, кроме своих сил. Это было довольно-таки самонадеянно; но я верил в то, что напечатаю и
поставлю на сцену все пьесы, какие напишу в Дерпте, до переезда в Петербург.
В довольно просторной деревянной церкви Зиновьева было приготовлено возвышение невдалеке от амвона,
на которое и
поставили гроб с прахом княгини Полторацкой. Сзади него, отступя
на несколько шагов, нашел себе место гроб с телом дворовой девушки.
Служба началась.
Оказалось, что если бы он не был
на службе, то давно был бы выслан из Петербурга. Конечно, теперь все забыто, но случись какой-нибудь казус после отставки, которую Савин ждет со дня
на день, ему всякое лыко
поставят в строку и вышлют, «куда Макар телят не гонял», вышлют без разговоров.
Этот простой вопрос
поставил в тупик Владимира Геннадиевича. Он только сейчас сообразил, что за последнее время, после совершенно разоренного Гордеева, уехавшего
на службу в Ташкент, у Анжель не было обожателей,
на карманы которых она бы рассчитывала и которыми вследствие этого дорожила.
Это нарушение военных законов по воле моего отца
поставило меня
на нелегальную почву по отношению к Франции, и я как нарушитель этих законов подвергаюсь, если буду застигнут в пределах Франции, наказанию до двух лет тюрьмы и зачислению
на законный срок
службы в армию по отбытии наказания.
Ряд празднеств по случаю праздника Рождества Христова и наступившего нового года не давали влюбленным видеть как летит время. Марья Осиповна узнала от Кости, что он уже вступил во владение своим громадным состоянием, но это заинтересовало ее лишь в смысле разгадки отношений к ее жениху «власть имущей в Москве особы», которой, кстати сказать, не
поставили в вину его прошлое потворство Дарье Николаевне Салтыковой. Константин Николаевич жил в доме «особы», продолжая числиться
на службе при Панине.
Правда, он очень любил свою комнатную белую собачонку с коричневыми ушами; целовал ее взасос в самую морду; бывал в тревоге, когда она казалась ему грустною, и даже собственноручно
ставил ей промывательное; но я никогда не видал, чтобы в его сухом, почти жестоком лице дрогнул хотя один мускул, когда он выгонял со
службы многосемейного чиновника или стриг в рекруты малолетних еврейчиков, которых тогда брали
на службу в детском возрасте.
Неожиданно, в середине и не в порядке
службы, который Наташа хорошо знала, дьячек вынес скамеечку, ту самую,
на которой читались коленопреклонные молитвы в Троицын день, и
поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой, бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал
на колена. Все сделали то же, и с недоумением смотрели друг
на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.